Дм<итрий> Петр<ович>. Успокойтесь — это еще не опасно.
Князь. Слава богу... так еще не опасно — уф!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Мой сын Юрий...
Князь. Юрий Дмитрич? он со мной никаких не имел сношений!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Я не говорю, чтоб он имел сношение с вами — или с кем-нибудь из вашего дома, — но ваша жена... еще до замужества... ее красота, любезность!.. Князь. Вот видите, Дм<итрий> Петрович... я этих достоинств еще сам в ней хорошенько не рассмотрел... не потому говорю так, что она моя жена, — но ведь я не поэт! о, вовсе не поэт!.. я женился потому, что надо было жениться, — женился на ней потому, что она показалась мне доброго и тихого нрава, — люблю ее потому, что надобно любить жену, чтоб быть счастливу!.. я вас прервал, пожалуста, продолжайте!
Дм<итрий> Петр<ович>. Это не так легко, князь.
Князь. Прошу вас, для меня себя не принуждайте.
Дм<итрий> Петр<ович>. Одним словом, мой сын Юрий был влюблен в вашу супругу до ее замужества — и, кажется, был несколько ей приятен.
Князь. О, я уверен, что теперь эта страсть прошла.
Дм<итрий> Петр<ович>. К сожалению, не прошла! со стороны моего сына.
Князь. Тем хуже для него.
Дм<итрий> Петр<ович>. Я боялся, чтоб это и вам было неприятно! — по долгу честного человека решился вас предупредить, на всякий случай...
Князь. Лишь бы жена была мне верна — больше я и знать не хочу!
Дм<итрий> Петр<ович>. Я не сомневаюсь в добродетели княгини.
Князь. И я также.
Дм<итрий> Петр<ович> (со вздохом). Вы очень счастливы...
Князь. Не спорю-с. (Вдруг, как бы вспомнив что-то, хватает себя за голову и вскакивает.) О, я дурак — о, я пошлая дурачина... о, глупая ослиная голова... вы правы — а я дубина!.. теперь вспомнил... о, пошлая недогадливость!.. теперь понимаю... понимаю... этот анекдот!.. всё было на мой счет сказано... а я, сумасшедший, — ему же советую волочиться за моей женой — а ее смущение... ведь надо было мне жениться — в 42 года! с моим добрым, простосердечным нравом — жениться!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Успокойтесь, прошу вас, всё еще поправить можно.
Князь. Нет, никогда не успокоюсь (садится).
Дм<итрий> Петр<ович>. Я вам это сказал по долгу честного человека... и потому, что знаю сына: он легко может наделать глупостей — и невинным образом в свете компрометировать княгиню, — притом она молода — может завлечься невольно... скажут, что, живя в одном доме...
Князь. Вы правы — посудите теперь! ну не несчастнейший ли я человек в мире.
Дм<итрий> Петр<ович>. Утешьтесь... я очень понимаю ваше положение — но что же делать.
Князь. Что делать? — вот видите, я человек решительный — завтра же уеду из Москвы в деревню — нынче же велю всё готовить.
Дм<итрий> Петр<ович>. Это самое лучшее средство — самое верное — тихо, без шуму...
Князь. Да, тихо, без шуму!.. уехать из Москвы, зимой, накануне праздников, — вот женщины! о, женщины!.. Прощайте, Дмит<рий> Петрович, прощайте — о, вы увидите, что я человек решительный!
Дм<итрий> Петр<ович>. Не взыщите, я говорил от сердца, князь, — по-стариковски — притом я всегда был строгих правил...
(Хочет встать.)
Князь. Не беспокойтесь — вы истинный мой друг — прощайте... о, я человек решительный!.. (Уходит.)
Дм<итрий> Петр<ович>. Ну, слава богу, с плеч долой — всё уладил — ох, дети, дети...
(Юрий входит и хохочет во всё горло.)
Юрий. Вообразите, ха-ха-ха-ха... нет, я век этого не забуду... Князь, ха-ха-ха! я подаю ему руку и говорю, здравствуйте, князь... что нового... а он — ха-ха-ха! скорчил кошачью мину и руку положил в карман: ничего-с — к несчастию, всё старое... потом шаг назад и стал в позицию... я скорей бежать, чтоб не фыркнуть ему в глаза... не знаете ли, батюшка, отчего такая немилость?
Дм<итрий> Петр<ович>. А ты хочешь волочиться за женой и чтоб муж тебе в ноги кланялся! кабы в наше время, так ему бы надо тебя не так еще проучить.
Юрий (серьезно). Я волочусь за его женой? Кто ему это сказал?
Дм<итрий> Петр<ович>. Ну ведь признайся: ты в нее влюблен?..
Юрий. Он о прежнем ничего не знает и слишком глуп, чтоб теперь догадаться.
Дм<итрий> Петр<ович>. Долг всякого честного человека был ему сказать!
Юрий. А позвольте: кто ж этот чересчур честный человек?
Дм<итрий> Петр<ович>. А если б даже я.
Юрий. Вы, батюшка?
Дм<итрий> Петр<ович>. Да, я не терплю безнравственности, беспутства... в мои лета трудно смотреть на такие вещи и молчать... хороший отец должен удерживать сына от бесчестных поступков — а если сын его не слушает, то мешать ему всеми средствами...
Юрий. А, так вы ему сказали.
Дм<итрий> Петр<ович>. Да, не прогневайся — и князь завтра же увозит жену в деревню.
| 
