Приняв тотчас сериозный, печальный вид, она отвечала с расстановкою: — Вы мне напоминаете вещи, об которых я хочу забыть. — Но еще не забыли? — сказал он с нежностию. — О, не продолжайте, я ничему не поверю более, вы мне дали такой урок... — Я? В этом я было больше удивления, чем в пяти восклицательных знаках, поставленных рядом. Потом Печорин задумался. — Да, — сказал он, — теперь я начинаю понимать; кто-нибудь меня оклеветал перед вами, у меня столько врагов и особенно друзей, теперь понимаю, отчего намедни, когда я заезжал к вам, это было поутру, и я знаю, что у вас были гости, но меня не приняли; о, конечно, я сам не буду искать вторично такого оскорбления. — Но вы не знаете, что этому причиною, — сказала поспешно Лизавета Николавна, — я получила письмо от неизвестного, в котором... — В котором меня хвалят и толкуют мои поступки в самую лучшую сторону, — отвечал, горько улыбаясь, Печорин, — о, я догадываюсь, кто мне оказал эту услугу, однако ж прошу вас, верьте, верьте всему, что там написано, как вы верили до сей минуты. Он засмеялся и хотел отойти прочь. — Но если я не верю? — воскликнула испугавшись Лизавета Николавна. — Напрасно, всегда выгоднее верить дурному, чем хорошему... один против двадцати, что... — он не кончил фразы, глаза его устремились на другую дверь залы, где произошло небольшое движение, глаза Лизаветы Николавны боязливо обратились в ту же сторону. Сквозь толпу приближалась к гостиной княгиня Лиговская и за нею князь Степан Степ<анович>. Она была одета со вкусом, только строгие законодатели моды могли бы заметить с важностью, что на ней было слишком много бриллиантов. Она медленно подвигалась сквозь толпу, небрежно раздавшуюся перед нею. Ни одно приветствие не удерживало ее на пути, и сто любопытных глаз, озиравших с головы до ног незнакомую красавицу, вызвали краску на нежные щеки ее, — глаза покрылись какою-то электрической влагой, грудь неровно подымалась, и можно было догадаться по выражению лица, что настала минута для нее мучительна<я>. Она была похожа на неизвестного оратора, всходящего в первый раз по ступеням кафедры... от этого бала зависел успех ее в модном свете... некстати пришитый бант, не на месте приколотый цветок мог навсегда разрушить ее будущность... И в самом деле, может ли женщина надеяться на успех, может ли она нравиться нашим франтам, если с первого взгляда скажут: elle a l’ air bourgeois <*> — это выражение, так некстати вкравшееся в наше чисто дворянское общество, имеет, однако же, ужасную власть над умами — и отнимает все права у красоты и любезности:
Вкус, батюшка, отменная манера 38.
Когда княгиня поровнялась с Печориным, то едва отвечала легким наклонением головы и мимолетной улыбкой на его поклон, — он хотел что-то сказать, но она отвернулась; глаза ее беспокойно бегали кругом, стараясь открыть хоть еще одно знакомое лицо... и упали на Лизавету Николавну... Узнав друг друга, соперницы очень ласково обменялись приветствиями... Потом кто-то еще высунулся из толпы мужчин и с радостным видом стал спрашивать Веру, когда она из Москвы и проч... — Она постепенно делалась приветливей, так что можно почти держать пари, что если б она встретила здесь 99 знакомых, то девяносто девятый остался бы в счастливом убеждении, что одним взглядом победил ее сердце. Только что княгиня и князь прошли в гостиную, Лизавета Николавна тотчас обратилась к Печорину, чтоб возобновить прерванный разговор, — но он был так бледен, так неподвижен, что ей стало страшно. — Появление этой дамы, — сказала она наконец ему, — сделало на вас очень странное впечатление!.. вы давно ее знаете? — С детства! — отвечал Печорин. — Я также ее когда-то знала... за кем она замужем? Печорин сказал. — Как! — неужели этот господин, который за нею шел так смиренно, ее муж?.. если б я их встретила на улице, то приняла бы его за лакея. — Я думаю, она делает из него всё, что хочет. — По крайней мере всё, что можно из него сделать!.. — Однако она счастлива... — Разве вы не заметили, сколько на ней бриллиантов? — Богатство не есть счастие!.. — Всё-таки оно ближе к нему, нежели бедность: — нет ничего безвкуснее, как быть довольну своей судьбою в скромной хижине... за чашкою грешневой каши. — Кто ж вам говорит о бедности? везде надо уметь выбирать середину... — Я вам желаю мужа, который бы так думал. Он отошел. Кадрили кончались, — музыка замолкла: в широкой зале раздавался смешанный говор тонких и толстых голосов, шарканье сапогов и башмачков; — составились группы. — Дамы пошли в другие комнаты подышать свежим воздухом, пересказать друг другу свои замечания, немногие кавалеры за ними последовали, не замечая, что они лишние, и что от них стараются отделаться; — княгиня пришла в залу и села возле Негуровой. Они возобновили старое знакомство, и между ними завязался незначительный разговор.
<*> У нее буржуазный вид. (Франц.) — Ред. |
