(Комнаты у Дмитрия Петровича, Дмитрия Петровича несут на креслах. Александр входит.)
Дм<итрий> Петр<ович>. Так, так, — остановитесь здесь — я хочу, чтоб светлый луч солнца озарил мои последние минуты, — в той комнате темно, страшно, как во гробе, — здесь тепло — здесь, может быть, снова жизнь проснется во мне... Дети... Юрий, где вы... ушли — никого.
Александр. Я возле вас, батюшка!
Дм<итрий> Петр<ович>. Друг мой, я умираю — я заметил, как доктор нынче покачал головой и уехал, не сказав ни слова. Ты говорил с доктором?
Алекс<андр>. Нет, батюшка.
Дм<итрий> Петр<ович>. Ты боялся спросить... ты был всегда добрый сын — не правда ли, ты любил меня... где Юрий?..
Алекс<андр>. Его здесь нет. (Уходят за Юрием по знаку Александра.)
Дм<итрий> Петр<ович>. Ради неба — позовите его — моего милого Юрия... я умираю... хочу его благословить... он, верно, не знает, что я так дурен, верно, ты не сказал ему.
Алекс<андр>. Я боялся его огорчить.
Дм<итрий> Петр<ович>. Так, стало быть, я в самом деле так близок к смерти.
Алекс<андр> (отвернясь). Не знаю, батюшка...
Дм<итрий> Петр<ович>. О! ты камень — когда ты будешь умирать, то узнаешь, как тяжело не встречать утешения.
Алекс<андр>. О, конечно, я тогда это узнаю!
Дм<итрий> Петр<ович>. Тебе не жаль меня — ты даже не просишь моего благословения.
Алекс<андр> (Юрий входит в волнении). Батюшка, вот пришел брат...
Юрий (подходит). (Про себя) Боже мой! как он переменился со вчерашнего дня...
Александр (Юрию). Он умирает... и ты убил его...
Юрий (закрыв лицо). О! говорить это... и в такую минуту!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Юрий!
Юрий. Я у ваших ног (стоя на коленях подле него).
Дм<итрий> Петр<ович> Я тебя прощаю — и благословляю отцовским благословением,
Алекс<андр> (отходя к окну). А мне простить нечего, надо мной нельзя показать великодушия... и потому нет благословения!.. (Стоит у окна.)
Юрий (встает). Батюшка, я перед вами злодей — я недостоин.
Дм<итрий> Петр<ович>. Полно, полно — пылкость, ребячество — я это понимаю — но мне было больно...
Федосей (за столом Юрию). Уговорите его, барин, лечь в постель, ему так сидеть трудно — посмотрите, лишается чувств, ослабевает.
Юрий. Погоди — надо дать успокоиться.
Дм<итрий> Петр<ович> (слабо). Я ничего не вижу — здесь ли ты, Юрий, — свет бежит от глаз моих... пошлите за священником.
Юрий. Он без чувств, руки холодны.
Федосей (Юрию). Вот уж дней с пять, сударь, как с ними это часто бывает.
Юрий. Боже, сколько мучений!.. здесь умирающий отец... там...
Александр (хватает брата за руку и тащит к окошку). Посмотри... посмотри — вот она выходит на крыльцо. Даже сюда не смотрит — бледна!.. но что за диво — ночь, проведенная без сна! — садится — улыбается мужу, а тот и не замечает... посмотри... еще раз выглянула в окно и опустилась в карету!.. Вера! Вера! чего ищут глаза твои.
(Слышен стук кареты.)
Юрий. Всё кончено.
Алекс<андр>. Вздыхай — терзайся — воображай ее слезы и мысли, что вы никогда не увидитесь, — воображай, какая ужасная борьба происходила в душе ее, когда она решилась противиться твоей страсти!.. о, великий, святой пример добродетели... чистая душа... ха-ха-ха!.. Это был страх, страх — она знала, что я тут за дверью.
Юрий. Замолчи, замолчи — видишь, здесь умирающий отец.
Алекс<андр>. Что мне теперь отец, целый мир — я потерял всё, последнее средство погибло, последнее чувство умерло — на что мне жизнь... хочешь взять ее? — возьми и хорошо сделаешь — вознаградишь себя за то, чего ты лишился. О, я тебе наскажу таких вещей, от которых и у тебя засохнет сердце, и у тебя в душе родится сомнение и ненависть... глупец, глупец! Ты думал, что когда раз понравился 17-летней девушке, то она твоя навеки, — что она не может любить другого, видевши раз такое совершенство, как ты... А я тебе скажу теперь, подтвержу клятвою, что знаю человека, для которого она забыла мужа, долг, закон, честь, даже самолюбие, человека, для которого она была готова отдать жизнь, служить ему рабой, человека, который тысячу раз должен бы бил задушить ее в своих объятиях — если б отгадал будущее.
Юрий. Наконец ты должен мне сказать, кто он? Я вырву у тебя из горла это проклятое имя.
Дм<итрий> Петр<ович> (слабо). Федосей, что они делают — позови их, я хочу проститься.
Федосей. Отвернитесь, батюшка, не смотрите.
Юрий. А, ты молчишь! — так я тебя принужу (хватает на столе саблю).
Дм<итрий> Петр<ович>. Дети, дети... убийство — остановите их — брат на брата — господи, возьми меня скорей... (упадает).
Федосей. Помогите — холоден... (Упадает на колена и целует руку старика.)
Алекс<андр> (вырывает саблю и бросает на пол). Дитя, и ты думаешь, что силой, страхом из меня можно что-нибудь выпытать, — ты грозишь смертью, кому? брату... что если б я позволил тебе убить себя... но я не так жесток — я сам скажу всё... твой соперник, счастливый соперник — я!..
Юрий. Ты?
Алекс<андр>. Теперь продолжай верить женщинам, верь любви, верь добродетели — твой ангел лежал здесь, на этой груди, — следы твоих поцелуев выжжены моими — я выжал из сердца Веры всё, что в нем было похожего на добродетель, и на твою долю не осталось ничего.
Юрий (закрыв лицо руками).
Дм<итрий> Петр<ович> (умирая). Дети... Юрий, Юрий.
Юрий. Мое имя... отец... он умирает. (Бросается к нему.)
Федосей. Скончался!..
Юрий. Не может быть... (хватает руку). О!
(Юрий упадает без чувств на пол. Александр стоит над ним и качает головою.)
Александр. Слабая душа... и этого не мог перенести.
Конец
| 
