| |
Любил с начала жизни я
Угрюмое уединенье,
Где укрывался весь в себя,
Бояся, грусть не утая,
Будить людское сожаленье;
Счастливцы, мнил я, не поймут
Того, что сам не разберу я,
И черных дум не унесут
Ни радость дружеских минут,
Ни страстный пламень поцелуи.
Мои неясные мечты
Я выразить хотел стихами,
Чтобы, прочтя сии листы,
Меня бы примирила ты
С людьми и с буйными страстям;
Но взор спокойный, чистый твой
В меня вперился изумленный.
Ты покачала головой,
Сказав, что болен разум мой,
Желаньем вздорным ослепленный.
|
|
Я, веруя твоим словам,
Глубоко в сердце погрузился,
Однако же нашел я там,
Что ум мой не по пустякам
К чему-то тайному стремился, -
К тому, чего даны в залог
С толпою звезд ночные своды,
К тому, что обещал нам бог
И что б уразуметь я мог
Через мышления и годы.
Но пылкий, но суровый нрав
Меня грызет от колыбели...
И в жизни зло лишь испытав,
Умру я, сердцем не познав
Печальных дум печальной цели.
|
1830
Примечания
Стихотворение обращено к Наталии Фёдоровне Ивановой (1813—1875), дочери московского драматурга Ф. Ф. Иванова, в которую был влюблён Лермонтов. Вначале отношения поэта с Ивановой внушали ему некоторые надежды, затем они были омрачены холодностью с её стороны и вскоре закончились разрывом. По-видимому, в 1833 г. Иванова вышла замуж за Н. М. Обрескова. Любовь поэта к Ивановой отразилась в ряде стихотворений 1830—1832 гг. и в юношеской драме «Странный человек».
|
